Афганский сценарий

Украинский конфликт может пойти по афганскому сценарию. Этнические противоречия, черноземы для наркобизнеса, прозрачная граница и никаких гарантий для мирного населения. Военный контингент всех мастей и сотрудничество казалось бы давно охладевших друг к другу стран-противников России и США. В этом сценарном плане финал всегда остается открытым, а любые попытки контроля территории ведут к мелким стычкам, истребляющим тот или иной народ. И никакой перспективы. Мы приводим лишь некоторые выдержки из исследования "ПЕРСПЕКТИВЫ СОТРУДНИЧЕСТВА РОССИИ И СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ В РАМКАХ МЕЖДУНАРОДНОЙ КООПЕРАЦИИ ПО НЕЙТРАЛИЗАЦИИ ВЫЗОВОВ И УГРОЗ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ". Надеемся, это послужит украинским политикам уроком. 

Морозов Ю.В., кандидат военных наук,
старший научный сотрудник Центра
военно-стратегических исследований ИСКРАН

В связи с событиями глобального масштаба, которыми отмечено начало XXI века, значение Центрально-Азиатского региона (ЦАР) существенно возросло, в том числе из-за превращения его в один из важных источников углеводородных ресурсов, альтернативных имеющимся на неспокойном Ближнем Востоке и в Прикаспии. Это повысило внимания к ЦАР многих стран мира, международных организаций и союзов. К их числу относится, прежде всего, Россия как государство, имеющее тесные и разносторонние связи со странами данного региона, сформировавшиеся на базе общего исторического прошлого, а также ряд постсоветских государств и их объединений, таких как СНГ, ОДКБ, ШОС и ГУАМ. Среди других государств, проявляющих интерес к ЦАР, следует отметить Китай, Индию, Иран, Турцию, Японию и, конечно же, США вместе с их союзниками по НАТО, а также ЕС, ОБСЕ и ОИК. По мере расширения присутствия в регионе сторонних акторов они неизбежно вступают в более тесные и сложные отношения между собой, что объективно даст новый импульс как к сотрудничеству, так и к конкуренции между ними.

(...)

• влияние глобального финансово-экономического кризиса на все сферы деятельности региональных государств и их объединений, ведущее к усилению дисбаланса в области торговли и движения капиталов, что будет сопровождаться колебанием курсов валют и вызывать необходимость структурной перестройки экономик стран ЦАР, связанных как с кризисом и традиционными трудностями, так и с региональными вызовами – экологическими проблемами, дефицитом пресной воды, изменением климата и т.п.;
• нарастание потока трудовых мигрантов из стран региона, вызванное снижением уровня занятости его населения, и, следовательно, увеличение нагрузки на социальную систему ряда государств, прежде всего России и некоторых стран СНГ, а также Европы;
• общее истощение источников экспортно-сырьевого развития в мире и усиление борьбы за обладание ими, что влияет не только на региональный рынок товаров, но и затрагивает системы национального управления;
• сохранение, несмотря на кризис, Китаем и Индией положения «локомотивов» мирового экономического роста, что повышает их влияние на развитие ситуации в ЦАР и усиливает противоречия между мировыми державами в регионе;
• вероятное продолжение «поляризации» отношений между межгосударственными объединениями, действующими в ЦАР (с одной стороны, ШОС и ОДКБ, в которых участвует Россия, с другой - западные структуры во главе с США, прежде всего НАТО, и иные европейские институты). Особое беспокойство России и Китая вызывает перспектива закрепления на длительный срок присутствия вооруженных сил США/НАТО в Среднеазиатском субрегионе, что изменяет стратегическую ситуацию в нем в условиях, когда он рассматривался Москвой и Пекином «тыловой зоной» РФ и КНР;
• отсутствие заметного прогресса в нормализации обстановки в Афганистане – основной негативный фактор, влияющий не только на региональную стабильность, но и на ситуацию во всем мире. В случае «выдавливания» усилиями антитеррористической коалиции бандформирований из Афганистана, для других государств региона существует опасность инфильтрации боевиков на их территорию, что неминуемо повлечет дестабилизацию внутреннего положения в них;
• все большее превращение региона в арену противостояния ценностей либеральной (западной) и традиционалистской (восточной) культур, так как протекающие в ЦАР модернизационные процессы не имеют внутренних корней и источников саморазвития и вступают в конфликт с традициями азиатского общества. Вследствие этого давление идеологии развитых держав уже привело к возрождению традиционалистских установок в менее развитых государствах региона и к нарастанию взаимного отчуждения культур, что усугубляет конфликтный потенциал.

Итогом такого положения становится то, что борьба за сферы влияния в регионе сегодня разворачивается как между «пророссийским» и «проамериканским/западным», так и «провосточным/китайским» и «происламским» векторами развития стран ЦАР. Это иллюстрирует российский проект «Евразийского пространства» и американский проект «Большого Ближнего Востока», а также «Ассимиляционный» проект Китая и «Интеграционный» проект Евросоюза. Но подобная конкуренция указанных проектов развития ЦАР выглядит достаточно оптимистичной на фоне возможного вхождения региона во «Всемирный Исламский халифат», что закроет перспективу спокойствия не только для проживающих здесь народов, но и для их соседей, даже дальних.

(...)

Американская политика в регионе, сильные и слабые стороны
действий США и коалиционных сил в Афганистане:
взгляд из Москвы

В подходе США к политике в ЦАР можно выделить два момента. Во-первых, политика Вашингтона, по всей видимости, будет по-прежнему нацелена на формирование «Большого Ближнего Востока», а также на вовлечение стран региона в сферу своего влияния. В ее рамках нынешняя американская администрация тоже будет рассматривать ЦАР как объект расширения «зоны ответственности», которая охватывает «районы нестабильности» (Афганистан, Иран, Пакистан) и ряд других государств региона.

Во-вторых, решения, принимаемые президентом Б. Обамой на этом направлении, скорее всего, останутся в русле стратегии его предшественника и будут починены решению афгано-пакистанской проблемы. Это предположение основано на уже объявленных планах увеличения военной помощи Афганистану и Пакистану и широкого вовлечения афганского режима в совместные действия. Предусматривается также сведение к минимуму числа жертв среди мирного населения в ходе войсковых операций, усиление поддержки институционного строительства в стране и решение проблемы незаконного оборота наркотиков. 

(...)

И все же США придется уточнить свою политику в ЦАР. Если идеей прежней американской администрации был вывод региона из-под влияния России, то ее продолжение в свете объявленной «перезагрузки российско-американских отношений» вызовет непонимание в Москве и не будет способствовать облегчению транзита грузов для войск в Афганистане. А это не отвечает интересам США на данном направлении.

В настоящее время в Афганистане находится примерно 75 тыс. военнослужащих, из которых 56,5 тыс. в составе ISAF. Сейчас президентом США рассматривается вопрос об увеличении контингента США еще на 17 тыс. военнослужащих. Эта численность сосредоточена в 5 региональных командованиях и базируется на развитой военной инфраструктуре, включающей 27 различных пунктов дислокации. 

(См рисунок)

(...)

К сильным сторонам действий США и союзных им сил в Афганистане можно отнести решительность и своевременность вмешательства США и стран НАТО в ситуацию в данной стране, а также использование в этих целях формирований Северного альянса, которые, благодаря военно-технической помощи России, были способны оказать существенную помощь силам коалиции. Успех активной фазы разгрома талибов, во многом, был достигнут благодаря масштабным, методичным и эффективным ракетным и авиационным ударам по центрам управления и позициям неприятеля, а также благодаря высокой результативности действий сил специальных операций, обеспечивших координацию усилий командования войск коалиции и афганских командиров антиталибского альянса, организацию взаимодействия починенных им частей, включая авиационную поддержку их действий. Все это способствовало разгрому противника без привлечения многочисленной группировки войск и позволило свести к минимуму потери.

Очень важным и действенным элементом операции «Несгибаемая свобода» было проведение специальных психологических и информационных акций. Основными объектами воздействия для них являлись боевики «Талибана» и «Аль-Каиды», подразделения афганских войск, а также население страны. Причем из-за малого количества теле- и радиоприемников, информация распространялась, в основном, в печатном виде и через громкоговорители^[5]. Для стабилизации обстановки и успеха операции между контингентами совместно действующих войск, коалиционным командованием и правительственными и неправительственными гражданскими организациями, а также населением были установлены и поддерживались лояльные отношения.

Успеху «Несгибаемой свободы» способствовали «группы восстановления провинций» и «группы связи с гражданской администрацией», действовавшие в разных районах Афганистана. Они помогали восстанавливать разрушенную хозяйственную инфраструктуру, заключали соглашения с местными властями, полевыми командирами и старейшинами о привлечении имевшихся ресурсов в интересах действий группировок войск, обеспечивали поддержку органами власти и населением деятельности ВС США и их союзников, оказывали помощь командованию в решении юридических вопросов.

Разгром основных формирований талибов позволил приступить к формированию основных демократических институтов в Афганистане. Были обеспечены созыв Лойи Джирги (своего рода учредительного собрания), передача политической власти законно избранному парламенту, формирование национального правительства. Важным моментом стало предоставление определенной автономии крупным национальным меньшинствам. Таким образом была заложена основа восстановления Афганистана.

(...)

Ошибкой можно считать и чрезмерно быстрое удаление из властных структур государства популярных в соответствующих этнических группах лидеров военных образований, что перевело их и приверженных им сторонников в число хотя и неактивной, но недоброжелательной по отношению к коалиции и центральной власти оппозиции.

В результате этих и последовавших за ними просчетов достичь необходимой стабильности в этой стране все еще не удалось. Недавно в Кабуле был опубликован отчет правительства по обстановке в стране. В нем констатируется нарастание военной напряженности. Если в 2007 г. регистрировалось около 130 нападений на войска стран НАТО в месяц, то сейчас оно приближается к 600. В ряде районов прекращены работы «групп восстановления провинций». Немало международных гуманитарных организаций отзывают своих сотрудников, закрывают школы. По различным оценкам, талибы практически безнаказанно действуют в провинциях Пактия, Хост, Заболь, Кандагар, Гельменд, Нимруз.

Растет и человеческая цена поддержания мира и стабильности в стране. С 2006 г. в Афганистане наблюдается увеличение числа погибших. Преимущественно, это боевики, однако есть среди погибших мирные жители, работники гуманитарных организаций, а также представители органов власти страны. С начала этого года в результате боевых действий в южных и восточных провинциях были убиты более 3 700 афганцев, в том числе не менее 1000 мирных жителей. По состоянию на 17 апреля 2009 г. силы международной коалиции потеряли 1128 человек погибшими (США – 606 человек), ранено в Афганистане свыше 2 700 американских солдат и офицеров.

В организации противодействия экспансии талибов руководство Афганистана проявляет пассивность. По мнению ряда наблюдателей, его больше беспокоит ситуация на севере страны, где многие полевые командиры открыто его игнорируют. На этом фоне заметны трения между командными инстанциями НАТО и правительством Хамида Карзая.

Между тем, по всем признакам, в стране набирает силу партизанская война, которую «Талибан» ведет как против сил НАТО, так и против официальных властей страны. Подразделения талибов мобильны и не зависят от военной инфраструктуры. Они проводят диверсионные и террористические атаки, масштабы которых раз от раза возрастают. Их поддерживают боевики «Аль Каиды» и добровольцы из мусульманских стран. Талибы пользуются сочувствием и поддержкой населения ряда афганских провинций, их подпитывают доходы, получаемые от сбыта наркотиков, за их плечами стоит многолетний опыт ведения боевых действий на знакомой местности, неприхотливость в быту и религиозный фанатизм, ч

то позволило им возвратить свое влияние на юге страны, где нет размещенных на постоянной основе сил НАТО.

(...)

В основе социальной структуры Афганистана по-прежнему остаются патриархальные, родоплеменные отношения. Здесь продолжают придерживаться уклада жизни, выстроенного на архаичных клановых началах. К тому же государство этнически раздроблено, а потому единой афганской нации, в общем понимании этого слова, нет. Его более чем 27-миллионное население состоит из множества этнических групп. Среди них доминируют пуштуны – 40–45% (они же являются главной «подпиткой» движения «Талибан»). Выделяются также таджики - до 20% (большинство поддерживает антиталибский Северный альянс), хазарейцы - 16%, узбеки - 9%. Есть туркмены и белуджи. Решающим фактором политической стабильности афганской государственности выступает прежде всего пуштунское доминирование. В правительстве Хамида Карзая его нет, что не может скомпенсировать даже мощная поддержка извне. Попытки же привнести в страну общедемократические и общечеловеческие ценности, скорее всего, будут малоуспешными.

(...)

И еще на одном очень важном аспекте текущей обстановки в Афганистане необходимо становиться более подробно. Это наркопроизводство, объемы которого вызвали появление термина «глобальная афганская наркоэкспансия».

Как бы ни хотелось не связывать два различных процесса, но, по оценкам экспертов, производство опиатов в Афганистане с начала ввода сил США и ISAF выросло в 44 раза и составило 93% их мировой выработки, что удовлетворяет потребности опийных наркозависимых во всем мире. При этом площади посева опийного мака выросли здесь почти в 40 раз (с 7,6 тыс. га в 2001 г. до 193 тыс. га в 2007 г.), были созданы сотни нарколабораторий (см. рис. 2). Страна вышла на 2-е место в мире по производству каннабиса (гашиша и гашишного масла).

(...)

До 60% произведенного в Афганистане опия перерабатывается в героин внутри страны, что принципиально невозможно без поставок в страну извне огромного количества прекурсоров. По данным ООН, в производстве наркотиков занято около 3 млн. афганцев, или 13% его населения. Фактически, это превратилось в неотъемлемую компоненту социально-экономической жизни общества, конкурентоспособную альтернативу которой создать пока не удается. Выделяемых правительством США на уничтожение посевов и для стимулирования выращивания альтернативных сельскохозяйственных культур $40 млн. недостаточно для решения задачи такой сложности. Снижает эффективность пресечения наркопотока из Афганистана и низкий уровень развития  и технической оснащенности пограничной инфраструктуры, что делает госграницу на многих ее участках фактически прозрачной. 

(Полный текст научного исследования здесь 

http://www.rusus.ru/?act=read&id=164)