В настоящее время Япония проходит важный этап процесса пересмотра содержания политической, военной и законодательной составляющих проблемы обеспечения национальной обороны.

 

Указанный процесс вписывается в более широкий контекст курса на трансформацию практически всех аспектов внутренней жизни и внешней политики страны. Он направлен в сторону возрождения Японии периода, начавшегося во второй половине XIX в. с так называемой “реставрации Мэйдзи” и завершившегося с окончанием Второй мировой войны.

 

Об этом свидетельствуют, например, пересмотр в 2006 г. основного закона в сфере образования (с подчёркиванием роли “национальных традиций”), а также дискуссии на тему необходимости принятия законов о повышении статуса императора, демонстрации уважения к флагу и гимну Японии.

 

В основе политики в сфере обороны и безопасности периода холодной войны находилась так называемая “доктрина Ёсиды” – первого послевоенного премьер-министра страны. Она заключалась в том, что проблематика обороны и безопасности Японии практически передавалась в руки США. Это позволило сосредоточить имеющиеся ресурсы на восстановлении и последующем быстром экономическом развитии страны.

 

Такой формат американо-японских отношений был заложен в двусторонний договор о безопасности 1960 г. Тогда он полностью устраивал и США, получивших законные основания для реализации стратегии передового базирования своих вооружённых сил на территории Японии в ходе противостояния с СССР и Китаем.

 

Главным стимулом для пересмотра политики Японии в сфере обороны в целом и содержания японо-американского союза, в частности, стало быстрое становление Китая как ведущей региональной и глобальной державы, что воспринимается Токио в качестве главной внешней угрозы.

 

В этом плане этапное значение имел прошедший в конце апреля-начале мая 2015 г. визит в США премьер-министра Японии Синдзо Абэ, а также состоявшееся в это же время очередное заседание так называемого “комитета 2+2”, в который входят министры иностранных дел и обороны обеих стран.

 

Анализ содержания документов, принятых по результатам переговоров С. Абэ с президентом Бараком Обамой и работы “комитета 2+2”, а также совестной итоговой пресс-конференции лидеров обеих стран позволяет сделать два фундаментальных вывода. Во-первых, документально подтверждается давно наметившаяся тенденция по приданию глобального характера американо-японскому военно-политическому союзу. Во-вторых, фиксируется повышение роли Японии в этом союзе.

 

Обе эти тенденции соответствует как американской политике последнего времени по приданию большей роли на международной арене ключевым азиатским и европейским союзникам, так и претензиям Японии на роль глобального политического игрока, стремящегося во всех регионах мира противодействовать распространению китайского влияния.

 

Визит С. Абэ в США проходил на фоне резкого обострения ситуации в Южно-Китайском море (ЮКМ), спровоцированного, по мнению обоих союзников, строительными работами КНР в районе некоторых из коралловых островов, входящих в архипелаги Спратли и Парасельский. Частично или полностью оба эти архипелага являются предметом претензий со стороны Вьетнама, Филиппин и некоторых других стран Юго-Восточной Азии.

 

Формально декларируя нейтральную позицию относительно правовых аспектов территориальных споров в ЮКМ, де-факто США и Япония встали на сторону южных соседей Китая. В частности оба союзника не признают китайские претензии на почти 80% ареала ЮКМ и оказывают практическую помощь оппонентам Пекина в этом регионе.

 

Тема оказания разносторонней помощи в повышении обороноспособности южным соседям Китая имела приоритетное значение в ходе переговоров С. Абэ с посетившими Токио в период с конца мая– до начала июля 2015 г. премьер-министром Малайзии Наджиб Тун Разаком, президентом Филиппин Бенигно Акино и премьер-министром Вьетнама Нгуен Тан Зунгом.

 

Впервые после окончания Второй мировой войны Япония уже дважды в текущем году провела в ЮКМ совместные военные учения с филиппинскими вооружёнными силами. В начале мая в них участвовали два японских эсминца, в конце июня – противолодочный самолёт Р-3С Orion и команда наземной станции разведки и связи.

 

Также впервые японское подразделение из 40 военнослужащих примут участие в масштабных американо-австралийских учениях в западной части Тихого океана, начало которых намечено на 21 июля 2015 г.

 

Все эти учения можно рассматривать в качестве положительной реакции Японии на прозвучавший в январе 2015 г. призыв командующего    7-м флотом США (то есть главной ударной силы американского Тихоокеанского командования) вице-адмирала Р. Томаса обозначить японское военное присутствие в ЮКМ и в Индийском океане.

 

Расширению внешнеполитических амбиций Японии соответствуют изменения задач и облика “японских сил самообороны” (ЯССО). Долгосрочными и текущими правительственными документами предусматривается строительство “объединённых, динамичных вооружённых сил”.

 

Оно осуществляется в рамках оборонного бюджета, который находится в последние годы на уровне 40-42 млрд. долл., то есть не превышает 1% от ежегодного ВВП страны. В относительных величинах военные расходы Японии остаются одними из самых низких в мире.

 

В концептуальной части бюджета министерства обороны на 2015 финансовый год говорится, что выделяемые государством ресурсы будут потрачены, в том числе и на то, чтобы ЯССО смогли “бесшовным и оперативным образом выполнять эффективное сдерживание, реагировать на различные вызовы, стабилизировать ситуацию в Азиатско-Тихоокеанском региона и повышать безопасность в глобальных масштабах”.

 

Одной из основных компонент процесса придания ЯССО нового облика становится развитие потенциала проецирования силы за пределы национальных границ. Этот процесс наблюдается во всех трёх видах ЯССО.

 

Однако особого внимания заслуживают планы по созданию (пока миниатюрной копии) корпуса морской пехоты США, который в структуре американских вооружённых сил нацелен на выполнение почти исключительно наступательных операций. Этим планам соответствуют закупки министерством обороны Японии уже в 2015 г. первых партий специальных  десантных судов, лёгких бронетранспортёров, американских конвертопланов V-22 и новых тяжёлых транспортных вертолётов CH-47.

 

Процесс создания квазиморской пехоты проходит под предлогом необходимости обороны “удалённых островов” от внешней агрессии. Этим эвфемизмом в Японии определяются острова Сенкаку, на владение которыми претендует Китай. Представляется очевидным, что потенциал проецирования силы ЯССО нового облика может быть использован и за пределами национальных границ, например, в ЮКМ.

 

Центральным элементом процесса качественного изменения политики Японии в сфере обороны становится её новое законодательное обеспечение. Оно включает в себя пакет из 11 законов в сфере безопасности, которые 16 июля 2015 г.  были одобрены нижней палатой парламента страны. Не вызывает сомнений их окончательное утверждение в ближайшее время и верхней палатой.

 

Главными законодательными новациями становятся снятие ограничений на географию операций ЯССО территорией Японии и предоставление правительству возможности воспользоваться правом на коллективную самооборону, которое предусматривается ст. 51 устава ООН.

 

Процесс обсуждения и принятия в нижней палате парламента этих законов проходил в условиях жёсткого противодействия со стороны оппозиционных партий и населения страны в целом. Опрос ведущей японской газеты “Майнити”, проведенный 4-5 июля 2015 г., зафиксировал, что лишь за два последних месяца число несогласных с новыми законами в сфере безопасности возросло на 5% и достигло 61%.

 

В центре острых дискуссий оказался вопрос о соответствии права на коллективную самооборону “антивоенной” ст. 9 национальной конституции. Обвинения правительства в нарушении этой статьи проводимой им политикой в сфере обороны и безопасности периодически раздаются с конца 50-х годов прошлого века.

 

Однако теперь со снятием географических ограничений на операции ЯССО эти обвинения резко усилились. Так, в ходе нынешних дискуссий в парламенте приглашённые оппозицией независимые эксперты из ведущих японских университетов вынесли однозначное заключение о несоответствии действующей конституции вынесенного на голосование пакета законов.

 

Оппоненты правительства и правящей Либерально-демократической партии (ЛДП) указывают также на нечёткость формулировок новых законов. Это предоставляет правительству  возможность широкого толкования различных ситуаций в так называемой “серой зоне” между миром и войной при снижении возможностей гражданского контроля за конкретными мероприятиями в оборонной сфере. Оно затрудняется, в частности, законом об уголовной ответственности за разглашение секретной информации, принятым в декабре 2013 г.

 

Негативным следствием для правительства С. Абэ проведения через парламент непопулярных законов стало дальнейшее падение уровня его поддержки, которое и до момента голосования находилось на уровне 37,7%. Телефонный опрос, проведенный ведущим новостным агентством “Киодо” после голосования, зафиксировал снижение этого показателя сразу на 9,7%. Это самый низкий уровень поддержки правительства С. Абэ, который в начале 2013 г. равнялся 70%.

 

Важно отметить, что развитие тенденции к падению популярности правительства С. Абэ и правящей ЛДП ставит под сомнение перспективу их успеха на предстоящих в июле 2016 г. промежуточных выборах в верхнюю палату японского парламента. Но именно с этим успехом С. Абэ связывает надежды на создание необходимых условий для отмены ст. 9 национальной конституции – едва ли не основной цели всей его политической карьеры.

Таким образом, есть основания полагать, что принятие парламентом новых законов в сфере безопасности станет лишь тактической победой ЛДП и правительства С. Абэ, которая может предопределить их будущее стратегическое поражение в борьбе за принципиальные изменения послевоенной конституции Японии.

 

В это плане пока можно говорить о промежуточном характере нынешнего этапа процесса “нормализации” Японии при неясности его дальнейшей перспективы.

 

В ближайшее время основные вызовы для России, обусловленные новыми тенденциями в японской оборонной политике, будут связаны не столько с непосредственной военной угрозой, исходящей от Японии, сколько с возможным дальнейшим ухудшением японо-китайских отношений и, следовательно, политической обстановки в регионе Северо-Восточной Азии.

 

Владимир Фёдорович Терехов-эксперт кандидат технических наук.

 

Источник.