Большое интервью "Прапора". Четвёртая часть

 

Четвёртая часть расшифровки. Окончание.

19:45 А.Р. - «Прапор», давайте для наших телезрителей, отдельно акцентируем на этом внимание и объясним. Почему? Потому что у обывателя, в хорошем смысле, у обывателя, сейчас сложилось впечатление, что там все нормально. Что потихонечку налаживается, в том числе жизнь у ополченцев, с точки зрения, снабжения, что по мере того, как идет там некое военно-политическое строительство, строится армия, она централизованно снабжается, одевается, обувается. До нас же доходит информация, что где-то люди переходят уже на регулярную основу, подписывают контракты, как это положено в армии, приносят присягу, заступают на должности, получают звания, и что вроде, как бы там оно само по себе налаживается. Насколько я понимаю, нет такой картины?

20:34 «Прапор» - Скажем так, люди самообманываются с двух сторон. И с той стороны границы, со стороны Новороссии – обманываются в большей мере. Они думают, что все закончилось. Что сейчас, вот она маленькая регулярная армия, как в Советской России, сокращенная с таких - то миллионов до одного миллиона. Что на нее тратится, никто на нас не нападает. Приехали – 41-й год. Здесь ситуация будет еще хуже, если такое же состояние останется. Вспомним Сербскую Краину. Какое там было благодушие, в Сербской Краине, и как они удивились, что за несколько дней их разбомбили, захватили легко и непринужденно. И это пятая мифическая колонна, когда, вот так, моментально пройдут, поставят заслон на границе, и никто не дернется, и никакой старший брат может не придти. Все может произойти очень быстро.

21:36 С.С. – Позволю себе следующий вопрос задать. “Прапор”, всем известно, что Вы получили на Донбассе три ранения, хотелось бы узнать при каких обстоятельствах, если это возможно. И так же хотел бы узнать о наградах, которые у Вас на груди. Это тоже за боевые действия в Новороссии?

21:53 «Прапор» - Начнем с ранения. Первое ранение получил под Ямполем, во время диверсии нашей группы, когда по наводке корректировщика из разведгруппы «Беркута», был такой «Береза», хороший парнишка, погиб потом, тоже под Ямполем. Он корректировал огонь из АГС-а. Был у них АГС с собой, у «Беркута», и у меня был АГС, с новым расчетом от Мозгового из Лисичанска, я его в «таблетку»… Тогда было у нас ноу-хау первый раз - перевозной АГС, ноу-хау применено сначала у «Моторолы». Когда открыли кузов у «Мицубиси», туда поставили автоматический гранатомет, прям на ходу оттуда подъезжали, разворачивались, стреляли, задним ходом туда подъезжали на «нейтралку» и оттуда стреляли. До этого я не помню такого случая, чтоб такие были, на легковых машинах, на верху – да, а внутри – нет. И тут же в «таблетку» я его поставил, ко мне пришел расчет молодых ребят, один был армянин, позывной «Ара» у него был, и два мальчишки-близнеца, с Лисичанска, мальчишки маленькие, голубоглазые, все на них такое большое, сапоги эти, кирзовые. 41-й год, призыв студентов или школьников. Вот, они отработали великолепно, прям в центр лагеря и попали, «ответка» пошла. Эта уже не та украинская армия, что была под СлАвянском первые дни, они «ответку» дают, дают хорошую, это достойный противник, нормальный, любо-дорого с таким воевать. «Ответка» пошла, не знаю чем там, осколком ранило, не знаю что там разорвалось, в ногу ранило, остался с арьергардом, который придерживал это дело, пока все отошли, потом меня вывезли. В госпиталь поехал, вставили дренаж, ложиться не стал, потому что в тот момент держалось все там на мне командование. Так просто, на перевязки приезжал регулярно. Потом была танковая атака через пять дней, хорошая танковая атака, танк подбили тогда с СПГ. СПГ подбил его. Было у нас двое ребят, один с Кургана – «Геолог», двухметровый детина, образец русской генетики, голубоглазый, здоровенный, такой добрый, розовощекий, настоящий русский мужик, пять детей у него, а второй – «Дизель», прекрасно разбирался в машинах, вот почему его на СПГ поставили, потому что все приходили не исправные, он там разбирал машину, какой-то пусковой механизм разбирали, все отладили, сделали 2-3, ну молодцы. Но, это взрослые мужики. Две-три позиции запасных сделали, и они сожгли танк. Они сожгли танк, БМД подбили, молодцы ребята. «Геолог» ранен был тогда в руку, «Дизель» живой, слава Богу, и сейчас себя хорошо чувствует. Везет ребятам. Спокойные, вот как показывают Великую Отечественную, как «Они сражались за Родину», с противотанкового ружья ребята стреляют, в общем-то, спокойно, те – точно также. Спокойно, обсуждают чего-то, взрывается в метре от них и они ноль эмоции, все в пыли, в пороховой гари, не теряют ничего, бьют до последнего. Пять раз стреляли по танку пока не подбили.

25:10 А.Р. – Фатализм.

25:11 «Прапор» - Пять раз стреляли по танку пока не подбили. Уже я пришел, меняйте позицию, уже все – хватит, судьбу за усы не дергайте. Все, поменяли позицию, молодцы ребята. И танк подбили, эвакуировали танк, чтоб… у нас как в Семеновке не чем было добить его. Думаю: «Нет, здесь я такого не допущу». И пошел через позиции в обход, ложбина песчаная – прошел через нее, там укров увидел, поработали мы, в одиночку некого было взять, всех отрывать не хотел, думал – быстро сбегаю. Хочешь сделать хорошо – сделай сам. Все побежал, эвакуационную команду отогнал, и в это время, другой осколок где-то во вторую ногу попал. Ну, думаю, ладно, где один, там и второй, побегаем и так. И потом в контратаку поднимал роту резервную…

26:04 А.Р. – А расскажите об этом. Я видел несколько материалов в прессе, о том, что Вы буквально в руках, со «стечкиным», как вот, во Вторую Мировую Войну, подымали бойцов. Расскажите.

26:14 «Прапор» - Нормально, что… Бой был, были позиции, выносные от блокпоста, справа и слева были засадные позиции, в клещи взять, в клещи – кто будет заходить. Стрелять тогда, когда они зайдут, во фланг и с тыла. С левой стороны, было подразделение, рота «Скифа» - они молодцы, хорошо отработали, особенно там пулеметчик «Угрюмый», это классика пулеметчика. Просто пулемет не замолкал. Я, когда потом видел убитых десантников, у них у всех с пулемета, в основном с пулемета, у всех были перебиты ноги. Он знал, что в бронежилетах, бил по ногам. Молодчага! Потери они понесли от него колоссальные, просто колоссальные потери. Но там случился такой… во-первых, он всего три или четыре дня руководил ротой, этот парень, был у меня охранником, ну, не кого ставить. Батальон формировался на сырую, привозили ополченцев машинами, желающих воевать, и, из них формировали подразделение, не зная не имен, ничего.

27:12 А.Р. – Как в 41-м году.

27:13 «Прапор» - Совершенно верно. Единственно, какая была особенность у меня там на месте. Я под мостом поставил стрельбище, они круглыми сутками у меня стреляли. Круглыми сутками стреляли. Первый раз брали оружие, я сказал не жалеть патронов, круглыми стуками у меня стрелять. Был у меня там заместитель, командир роты «Мачете», все было возложено на него, и он оправдал мои надежды. Он не слазил с них, пока они не набили себе руку. Даже некоторым, как я видел, набивал и глаз, кто нерадиво к этому относился. Но, особенности такие гражданской войны. Приехал «Первый», я, честно говоря, двое суток не спал. У нас там было самое безопасное место, я такой спокойный человек, где бы там не был - надо часик поспать. Когда будет что-то нечто – меня разбудят. Лег, поспал, меня будят – приехал «Первый». Пошли с ним на передовую, к этому посту, он посмотрел: «Да, такого я еще не раз не видел». Там, прямой наводкой, мою баррикаду любимую разбивают. Так и не разбили, кстати. У меня там своя технология есть, которая отработана. Два боекомплекта выпустили – хоть бы что баррикаде, есть у меня технология отработанная. Он говорит: «Ничего себе». Но, они и танки бьют, и минометы, и «Грады» - одновременно. За весь артобстрел, по 12 часов в сутки – двое убитых только. А в этом бою, у меня, вообще только шесть убитых было. Там был – встречный бой, все как положено, с контратакой. Люди, которые оттуда вышли, я с ними общаюсь. «Дурдом»- говорят: «Самые лучшие дни в нашей жизни, настоящая война». Какое видели в кино, и о чем мечтали – настоящая война. Танки эти пошли. И я смотрю, «Скифа» этого ранили, а «Первый» уезжает, привез нам ящик гранатометов, 18-тых ( РПГ-18), которые не сработали ни один, все были “протухшие”, но не он был виноват в этом. Я смотрю, идет «Скиф», в окружение 10-15 человек. “Что такое «Скиф»?” А у него в щеке дырка, с правой, нет, с левой стороны, зуб аж видно. Ну, понятно, у человека стресс, контузия, и он с собой еще ведет этих людей. У него небольшая паника: “Почему нас не поддержали справа?” А справа стояла рота «Беркута», и как оказалось там всего лишь один достойный человек – это «Берёза», который корректирует, который погиб. А сам «Беркут»-трус, командир трус, и люди, глядя на него, тоже не стреляли. И стреляли только слева, с подразделения «Скифа», его «Угрюмый» - пулеметчик, погибший расчет СПГ – «Гном», три раза успел выстрелить – его убило, выстрелом. А с той стороны – молчок. Ну что делать? Смотрю – ситуация критическая. У меня была резервная рота со стороны Ямполя. В засаде меня прикрывала резервная рота “Атамана”. Это, со СлАвянска ребята, которые базировались у «Беса» в Горловке, их туда послал «Первый» в помощь, без этой роты, он бы ничего там не сделал, и выгнали бы его там, и линчевали на самом деле. Подошел к ним, «стечкин» вытащил: “Ребята вперед! За Сталина! За Родину!”. Без криков, без шума – люди вышли, рассыпались. Зашли во фланг, как долбанули, и вперед. Когда все гранатометы израсходовали: “Вперед ребята, вперед!”. До рукопашной осталось чуть-чуть – пяти метров не хватило: на последний БМП укры сбежали, бросив убитых и три БМД. Возможно из-за этого, так вот, и дали, первый крест, четвертой степени. Второй за Мариновку, где… меня сначала поставили на Дмитровку, там глухо, артподготовки нет, людей поднять бесполезно. Там была бойня, потому что там открытая степь, без мощной артподготовки бесполезно идти! Постреляли немного, напугали – как мертвому припарка. Вернулся туда, а там, сложная ситуация, в этой Мариновке. Подразделение, которое мы думали, спецназ, они начали паниковать. «Нас окружают», орут. Наши, со СлАвянска пехотинцы – нормально себя ведут. Была такая великолепная группа, «Штурмана», разведвзвод в батальоне «Тора». Вот они взяли, на самом деле, блокпост в Мариновке, молодцы ребята. «Штурман», вообще, худой такой, седой казак, прожженный, молчаливый, серьезный.

31:49 А.Р. – Настоящий казак, да?

31:50 «Прапор» - Реально, прожженный такой, куренной дядька. Пошел, без пафоса, без крика, пошел – выбил, убил, захватил. Всё. Привел пленных еще. Развернул там батальон, на этом опорном пункте, танк был у нас «Оплотовский», было написано «Оплот». Хорошие ребята! Эти ребятишки погибли, из трех человек двое из них под обстрелом, не послушали меня, бедненькие. Вывел их на прямую наводку, на Мариновский таможенный терминал, два раза успели выстрелить, в ответ кумулятив пошел, мимо пролетело, волосы жаром обдало на голове, начал его прятать, и тут пошли «Тюльпаны» работать, 240-мм. Как начали бахать, вывел стариков из дома, разрушило дом – они в хозблоке спрятались, вывел их оттуда, раненный в ногу был старик, с бородой, седой, без усов. Спрятал в подвал их, только хотел туда зайти, и передо мной мимо газели шесть человек забежали, и там взрыв за этой газелью, и эти шесть человек… уже. Там, наверху. А мне там оттуда осколок пришел в руку, раздробило сустав, и в ногу. За Мариновку дали уже третьей степени крест. За оборону СлАвянска это… Ну и за Приднестровье само собой – там кто участвовал, давало Правительство.

33:16 С.С. – Спасибо за ответ. У меня последний вопрос. Недавно на пресс-конференции Игоря Ивановича было создано движение «Новороссия». Как известно Вы состоите в этом движении. Хотелось бы узнать, чем Вы там занимаетесь, какие функции выполняете?

33:35 «Прапор» - Прежде всего, я, как бы, курирую, я же там не один, группу вопросов помощи раненым: координация, прием к врачам, оплата протезов, оплата лечения, сбор денег именно на этих людей, вовремя сообщить, разместить, привезти. Потому что, все-таки, там, на Украине, все-таки, воюют граждане Украины, русских добровольцев, чтобы про них не говорили, там всего 5%, не больше. Эти люди, приходя сюда, к нам, на лечение, они не имеют никаких прав на лечение юридически. Врачи не могут отодвинуть бабушку или ребенка, и эти деньги перевести на лечение этого ополченца. У них нет финансирования этих вещей. Мы это понимаем. Поэтому мы ищем людей, которые нам помогают, например, на митинге, который был, там люди за час надавали мне больше 100 тысяч рублей. Тут же, у нас четыре человека – глазники, у них осколки в глазах, 85 тысяч стоит операция. Завтра один из них будет..

34:38 А.Р. – Вопрос был закрыт.

34:39 «Прапор» - Завтра один из них будет оперироваться.

34:40 С.С. – То есть, раненные ополченцы лечатся по сути на деньги добровольных пожертвований?

34:45 «Прапор» - Только на них, другого финансирования нет. И не предвидится. Так же это обеспечение продуктами питания, обмундированием, обовью людей. Есть в Ростове склад, у нас на территории Новороссии – четыре благотворительных столовых, от нашего фонда, где кормят мирных жителей. Так же, например, присылая вещи нашим бойцам батальонным, мы не забываем, что у них там все семьи, в районе СлАвянска. Туда посылать будем такие вещи, или в Снежное. В Снежном – великолепные люди, там аналог СлАвянска, только меньше по размерам тот город. Там великолепные люди, которые создали основу наступления на Новоазовск. И они там сейчас, эти люди, находятся. Там прекрасный мер города – Сергей Иванович Годованец. Я просто поражен, что в этой среде, какая находилась, мог сохраниться алмаз русской идентичности, порядочный, только о деле, только о людях. Беспокоится и заботится, как о ребенке в садике, так и о бойце, который на передовой. Просто светоч русской мысли. Идеал. Как Стрелков, как военный человек – идеал, так этот человек, народный мер этого города – это идеал гражданского руководителя во время войны.

36:10 С.С. – Пожарский современный? По сути…

36:11 «Прапор» - Да. Совершенно верно. Не устану говорить, какой он великолепный человек.

36:15 А.Р. – Я думал, что о работе движения, о работе, непосредственно, помощи ополчения, надо сделать отдельную передачу. Посветить этому отдельный, безусловно, разговор. Мы постараемся это сделать. А в заключение сегодняшнего разговора, к сожалению, нельзя объять необъятное, я хочу затронуть очень не простую, очень важную тему. Это тема молодежи. Проблема молодых сегодня в России и в Украине очень похожи. И причины, которые вызывают внутренний протест у молодых ребят, они в значительной степени те же самые. Я, в первую очередь сейчас имею ввиду тех ребят, у которых есть это национальное чувство. Подчеркиваю, чувство внутри, в душе, в сердце. И очень часто, эти ребята не могут отделить правду от обмана. Действительно русское, национальное от субкультурного. Плюс к этому на все это накладывается то, что действительно есть, это разрыв поколений. Ведь, в самом начале войны, в том же СлАвянске, можно было наблюдать как ополчение, которому в массе своей было за сорок и старше, воюет вот с этими романтиками, которые приехали воевать за Украину, за вот эти химерические идеи, которым там было 18-20 лет. Что Вы думаете по поводу такой трагедии? Почему? Потому что мы видим, русское движение, так называемое «русское движение», которое полно, действительно, пассионарными молодыми русскими ребятами, но которые идут не за русские идеи, а в значительной степени за субкультуры. Как решать эту проблему? Что делать?

38:05 «Прапор» - Во-первых, с людьми надо говорить. Прежде всего. Вот есть ресурс – давайте говорить. Во-первых, по украинской армии. В добровольческих их, вот этих объединениях, которые были наняты Коломойским, там тоже 40-летние в основном. У нас же не мобилизация, у нас добровольческая армия была в основном.

38:25 А.Р. – То есть молодежи было не так много, как казалось?

38:26 «Прапор» - Совершенно верно. Молодежи было много в мобилизационных частях, которые через военкомат пришли, срочники.

38:31 А.Р. – Призывники?

38:32 «Прапор» - Совершенно верно. А в добровольческих объединениях, там и там были 40-летние. У нас в том числе, через месяц, очень много появилось молодых людей. Очень много, очень хорошо они воевали. То есть, нет там – лучше, хуже, воевали все ровно, прекрасно. Я помню этих ребят, знаете разных ребят. Они же знаете, разные молодежные ребята. Есть лидеры, есть модные, есть, как там, гламурные, которые там за хайтек, есть домашние дети. Но на войне они все прекрасны. Вы знаете, у меня, у самого, средний сын такой домашний ребенок, трогательный такой, легко ранимый душой…

39:22 А.Р. – У Вас же четверо детей, насколько я знаю?

39:23 «Прапор» - Да. Там есть такие у меня два последних – что мама не горюй. Я ремонт в квартире из-за этого не делаю, жду когда они вырастут. Потому что бесполезно. Я, как-то знаете, в Семеновку приехал. Там задняя баррикада, которая не с моста, а справа, разбита, она на возвышенности, поэтому для танков укровских была предпочтительней в атаке на Семеновку пятого числа. Потому что она видна лучше. Там разбили… Там был «Цыган», «Север», ребята погибли, ПТР-щики, а хорошо дали украм! Они уехали раны зализывать, у них был шок. Вертолет сбили, прямо над позицией над нашей, танк подбили, дорога завалена трупами их. Они были просто в шоке, просто реально в шоке. Отходят и не понимают, что делать. Просто командование не знало что предпринять, как воздействовать на них. И тишина, мертвая тишина. Все разбито, асфальт покрыт 5-ти сантиметровым слоем белого абразива, который… Как показывают в фильмах, где на карьерах вот это все белое… И тишина, просто мертвая тишина. Ни мух, ни ветерка, ничего. Я подхожу, реально это давит на мозг, все это дело. Подхожу, говорю: «Ребята, есть кто живые?» Тишина. «Ребят, живые кто есть?». Видимо он контуженный. Выбегает оттуда, такой полный, несуразный мальчишка, все на нем как-то коряво, эти икс-образные ножки, в этих стоптанных кроссовках, видимо плоскостопие у парня. Знаете, реально, в классе таких обзывают, в компанию не берут, девушки на улице не оборачиваются. Такой герой! Он этих мертвых вытащил, ружье почистил, боеприпасы принес. Я второй раз приезжаю, привожу, он опять выскакивает, позицию… Просто не могу вспомнить без слез прямо. Вот это – наша гордость, понимаете?

41:30 А.Р. – Как хорошо, что такие парни есть. Но, у нас множество брошенных фактически молодых ребят, которые несут это чувство внутри, но непонятно – куда они идут, за кем они идут.

41:47 «Прапор» - Да. Вот есть такая диверсия. Вот обратите внимание, как хотят раскачать. Вот на этом митинге в Люблино, вот эти вот… с криками «Кто не скачет, тот чурка». У нас же пропала это межнациональная междоусобица из-за Новороссии, пропала. И они хотят это снова возродить. Враги.

42:08 А.Р. – Как сделать так, чтобы мы не оказались по разные стороны. Чтобы с этими парнями мы не смотрели друг на друга….

42:16 «Прапор» - А уже оказались. Уже оказались. Неонацисты России воюют на той стороне. Уже оказались против. И пускай будет так. Уже ничего не изменишь. Уже ничего не изменишь. Когда придет час Ч конечно… Мы и поступали там с ними жестко. И здесь тоже самое будет их ждать. Жестко и беспринципно. Просто этот класс, эта гниль в нашем обществе, во время войны, он просто исчезнет.

42:47 А.Р. – То есть, можно сказать, что кого-то мы потеряли, но стоит бороться за детей.

42:54 «Прапор» - Смириться с этим нельзя. Надо бороться, шевелиться, конечно же. Знаете, как та лягушка в сметане, с этим надо бороться. Но, не надо из этого делать трагедию. Когда придет время, вот, на примере этого мальчишки, я хочу сказать, каждый себя пересилит, и найдет в окопе свое место. Каждый найдет свое место. Я сколько видел трогательные сцены, когда дед, у нас там в охране, в госпитале, вот такая борода. Он такой сидит, с СКС-ом у входа, внимательно относится, с требованием к своей службе. Внимательно следит за каждым входящим, смотрит за свой сектор обстрела, тут сидит бабушка, такая же, как он, под восемьдесят лет, зашивает ему форму. Каждый найдет свое место. Когда это произойдет, когда разобьют наши газопроводы, когда свет, холод, когда человек увидит, даже не смерть своих родственников, а просто ужас этот, у него проснется всё. Всё что нужно проснется с человеком, встанет в строй. Нужна агитация. Но ее будет минимум. Враг за нас работает. И враг сейчас за нас работает. Самые главные агитаторы – это наши враги. Они будят в наших молодых людях чувство ответственности, прежде всего, за свою Родину. Люди понимают, что кроме них, уже никто. Все, нет дяди, который будет вести за руку.

44:16 А.Р. – Это внутренняя мобилизация, она происходит?

44:19 «Прапор» - Конечно.

44:22 А.Р. – К сожалению, это тот самый случай сегодня, когда разговор хотелось бы продолжать, но наше время, сегодня, заканчивается. Я очень рассчитываю на то, Сергей я думаю тоже, ты поддержишь меня, что мы обязательно продолжим этот разговор в ближайшем будущем. Тем более, что очень много вещей, о которых хотелось бы поговорить, рассказать, вспомнить людей. И очень многое предстоит сделать. Спасибо за сегодняшний эфир. Огромное спасибо. Низкий поклон Вам, низкий поклон всем бойцам, которые остались там, кто отправился на небеса – Царство им Небесное. А мы будем продолжать свою работу, мы будем бороться за Россию, бороться за Новороссию. Правда на нашей стороне и мы обязательно победим.

45:12 «Прапор» - Конечно. С нами Бог.

45:13 А.Р. – Спасибо.