По данным Генпрокуратуры Украины, некий офицер внешней разведки летом этого года (то есть последние пару месяцев) выполнял поручения «разведки Донецка и Луганска» и передавал им посредством телефонных сообщений и интернета данные, опасные для украинской национальной обороны. В их числе – о фортификационных сооружениях, силах и средствах. Это настолько емкое определение, что можно с большой долей уверенности сказать, что именно делал этот неназванный «шпион» ДНР и ЛНР.
Очевидно, мы имеем дело с ответом на пресс-конференцию двух бывших сотрудников внешней разведки Украины – братьев Мирошниченко, перешедших на сторону ополченцев. Один из них работал во Франции, то есть занимался именно внешней разведкой, а не оперативными действиями на линии фронта или в прифронтовой зоне. Его показания могут быть интересны не столько специальным службам в Донецке и Луганске, сколько тем, кто реально способен оценить их ценность. Для ВСН куда важнее именно оперативные данные.
В прямом смысле слова эти данные – набор из двенадцати цифр (иногда больше). Это точная калибровка координат того или иного объекта – блокпоста, блиндажа, артиллерийской батареи (последнее особенно важно). Даже отдельного взятого столба или тополя (деревья в степи – важный объект позиционирования), если он представляет собой ориентир при наведении артиллерийского огня. Эти цифры определяются простым набором координатной сетки и по большому счету не представляют собой тайны. Если они не связаны с военным объектом, то это точно не тайна. А даже если и связаны, в Донецке и Луганске с точки зрения киевской юридической системы до сих пор не введено военное положение, а значит, передача координат неких объектов не может быть подсудна. Ну, стоял человек рядом с батареей «Гиацинтов» и отправил в «Фейсбук» селфи – он в чем виноват? То, что у него в телефоне глобальное геопозиционирование сработало – так это Цукерберга проблема, а он и так Украину не любит.
Можно отправить данные об объекте и в виде двенадцати цифр (даже без знаменитых апострофов). Эти цифры даже можно зашифровать – присвоить каждой цифре словесное обозначение. Тогда твое СМС, отправленное на купленный в Крыму левый номер, будет выглядеть как «давай встретимся сегодня в нашем старом кафе, а потом пойдем домой, потому что жена уехала на дачу». При расшифровке – 48.7516389, 38.9612426. И никто не догадается, что на самом деле это реальные координаты блокпоста ВСУ в селе Трехизбенка Луганской области – одного из самых сложных мест для наступательных действий.
Разведка ополченцев даже бравирует тем, что точно определяет – где и в каком количестве находятся или заново передислоцируются артиллерийские части ВСУ. Это дает результат: только за последние несколько дней уничтожены четыре украинские батареи, которые вели огонь по жилым кварталам Донецка. В их числе – гвардейская батарея полковника Савича, ответственная за гибель маленького ребенка. Боевой распорядок и иные сведения об этих батареях первого эшелона – вообще не секрет. Не говоря уже о том, что большинство офицеров ВСУ злоупотребляют возможностями соцсетей, и никакие запреты командования их не останавливают.
Это не означает, что координаты геопозиционирования тех или иных объектов или частей не представляют разведывательного интереса. Просто этот набор цифр легко доступен. Обвинять старших офицеров внешней разведки в передаче ополчению именно таких данных довольно странно. Это уровень местного жителя, более или менее знакомого с картами и интернетом. Да, будем честны – таких не так много, чтобы поставить разведданные на поток, но достаточно, чтобы получать максимум информации о передвижении украинских войск в прифронтовой зоне. Только за сегодня стало понятно, что до 400 человек с «Ураганами» и «Градами» переместились из Краматорска в Авдеевку, а батарея «Градов» и «Гиацинтов» обнаружена в поле между Курахово и Марьинкой. Устанешь наносить все это карту, тем более что это старые подразделения, которые ВСУ постепенно возвращает к линии фронта.
Свою лепту внесли и беспилотники, которые используются не только для съемки красивых репортажей на новостных каналах. За весь год ополчением был потерян только один беспилотник, с украинской стороны их сбито неимоверное количество, причем большинство из них американского происхождения. Но это «малые объекты», которые реально использовать только для технического «освещения» района боевых действий. «Координатное обеспечение» остается приоритетным для разведывательной деятельности, поскольку оно непосредственно связано с ежедневным ходом боестолкновений. А меняется этот параметр довольно часто.
В этом плане штатные сотрудники разведки не слишком эффективны. Человек с удостоверением СБУ (разведки) или даже «легендированный» не сможет бесконечно долго стоять рядом с артбатареей и передавать ее координаты. А вот местный житель сможет. И именно работа среди местных жителей наиболее перспективна. Другое дело, что, как правило, это работа не с идеологическими сторонниками, а с некой формой заложников. У людей на другой стороне фронта остаются родня, дома, жизнь, они должны каждый день бродить туда-сюда через блокпосты. Это – основной контингент для вербовки. Они могут не знать, что существует XXI век с его прибамбасами, но им достаточно дать коробочку размером со спичечный коробок, на которой нужно нажать кнопку – и данные о местонахождении коробочки вылетят в эфир. Кстати, крайне сложно отследить выброс одиночного СМС по спутниковой связи, а если и реально, то привязать его к конкретному крестьянину уже нельзя никак.
Второй ресурс для работы разведки в регионе – контроль за обеспечением конкретных лиц. Здесь работает в основном именно агентурная разведка – из тех, кто знает местность, ориентируется в населенных пунктах, говорит на диалекте. Мы уже немного подзабыли, что местный говор отличается и от чистого русского языка, и от южнорусского, и от киевского диалекта, а уж тем более – от западноукраинского или полтавского. Кроме того, в каждом конкретном селе или даже районе города в Донбассе превалирует тот или иной говор.
Но мы говорим только об оперативной разведке, которой по определению не должна заниматься разведка внешняя. Это другой образ жизни, не говоря об оперативных методах. Представитель внешней разведки – это человек в костюме и при бабочке на приеме в посольстве. И только во вторую очередь – тот же персонаж, что обменивается в туалете посольства бабочкой с агентом, в галстуке которого спрятана микрокассета или, что более современно, флешка. На линии огня работают люди несколько другие.
Обращает на себя внимание повышенный интерес СБУ к своим сотрудникам иной региональной или этнической идентичности. Все обвиненные в шпионаже в пользу ополченцев бывшие сотрудники СБУ – уроженцы Крыма либо лица, долго там жившие и работавшие. В СБУ не проводили тотальной чистки после возвращения полуострова в состав России, как не «чистили» ни армию, ни флот. С флотом понятно – других моряков на Украине просто нет, но сотрудники контрразведки отвечали в том числе за противодействие России в регионе. И теперь уроженцев Крыма массово выставляют агентами России по статьям, предусматривающим высшую меру наказания. При этом никаких данных именно стратегического характера никто их них передать не мог по определению.
Таким образом, стратегическая разведка Украины предстает перед нами мифом – как и все, что делает Киев. Зачем нужны эти люди? Агентура в Москве – смешно, агентура в Америке – смешно вдвойне. Разве что для проводки «левых» денег на перевооружение армии и создания буферных счетов. Но тогда каждый переход сотрудника внешней разведки Украины на сторону ополчения или России (а они будут переходить пачками) принесет нам много новых знаний, помимо точных координат артиллерийских батарей. И мы этим знаниям порадуемся. Но тихо.
Читайте также:
Металлозоопарк силовиков "Донбасса"
Комментарии (0)
Вы не авторизованы на сайте! Чтобы оставить комментарий вы можете зарегистрироваться в упрощенной форме или войти через соцсети: Вконтакте Мэйл.ру Google Facebook Одноклассники