Рейтинг доверия

Текст выходит с опозданием на две недели, так как несколько федеральных изданий отказались его публиковать из-за «остроты» темы...

 

Если верить «Левада-Центру», рейтинг доверия президенту опустился до рекордно низких 39%. Это ещё один логичный показатель проявившегося на сентябрьских выборах кризиса «вертикали», когда личная поддержка Владимиром Путиным бывшего врио Приморского края Андрея Тарасенко привела того не к победе, как раньше, а к скандальному второму туру. Череда «инициатив» правительства по изъятию денег из экономики (повышение НДС, нефтяной налоговый маневр и другие), косвенно или прямо бьющих по платежеспособности спроса населения, завершилась подписанием пакета законов о «пенсионной реформе», которая стала последней каплей, перевесившей чашу терпения народа и противопоставившей его власти.

Независимая социология показывала нарастание напряжённости уже в мае. Наша партия очень критично оценивала проводимую экономическую политику, однако даже нам казалось, что запаса прочности политической системы хватит ещё на два-три года. Но уже этим летом, встречаясь с избирателями в ходе предвыборной кампании в Забайкальском крае, я увидел, как эфемерна эта прочность. Глава отдела Пенсионного фонда в одном из районов после принятия законопроекта о повышении пенсионного возраста в первом чтении написала заявление об отставке. На вопрос о причине ответила: «Я боюсь, что мне дом сожгут». Во время одной из встреч с избирателями в селе Дровяное один из них спросил нашего кандидата: «Ты из «Единой России»?!» На отрицательный ответ заявил: «Хорошо, а то я б тебе сейчас, ****, вилку в бок воткнул». А в ходе другой, когда обсуждалось «смягчение» пенсионной «реформы», самым цензурным ответом была фраза сельской учительницы предпенсионного возраста: «Если бы Путин выступил со своим телеобращением в феврале, я бы за него не голосовала».

То есть простой разговор с народом уже в середине лета давал понять, что осень 2018-го года будет полна потрясений. Однако для тех, кто «принимает решения», произошедшее стало полной неожиданностью. Возникает вопрос: почему?

В начале нулевых руководитель внутриполитического блока Кремля Владислав Сурков, понимая, что в отсутствие свободной конкуренции её надо хотя бы разыгрывать, создал тонкий механизм имитации политического процесса – «суверенную демократию». При нём отвечающий за регион куратор досконально знал все его особенности, являлся одним из ключевых акторов в его общественно-политической жизни и мог оценить последствия того или иного решения и электоральный потенциал кандидатов. При Вячеславе Володине, считавшем, что лучше дубины инструмента нет, эти кадры были практически полностью вычищены. Ему на волне патриотического подъёма после Крыма и более-менее стабильной (хоть и начинавшей ухудшаться) ситуации в экономике «выжигать калёным железом» любую неугодную политическую силу было просто. Однако по мере падения уровня жизни граждан возникла необходимость в более аккуратном администрировании процессов, для чего и был призван Сергей Кириенко. Он попытался вернуть «сурковских» – так, при нём на кресло заместителя начальника управления внутренней политики вновь сел Александр Харичев (сейчас начальник управления по обеспечению деятельности госсовета), по слухам, со дня на день состоится назначение Бориса Рапопорта. Перед губернаторскими выборами 2017-го года Кириенко заявлял, что «главная задача – легитимность», что «если будут возникать серьезные сомнения в честности голосования на том или ином участке, то результаты выборов на этом участке будут отменяться» и что «администрация президента не ставит никакой задачи по показателям явки». Зная бывшего «младореформатора», вполне предполагаю, что он действительно намеревался практиковать максимально открытые и прозрачные выборы – насколько они возможны в российских реалиях.

Этому помешала банальная нехватка кадров для такого количества региональных кампаний. Работавшие с Сурковым люди нашли себе применение в различных коммерческих структурах, а те, кем располагала АП, являлись продуктом клиентельских связей – то есть абсолютно лояльными, готовыми исполнить любое указание руководства и совершенно некомпетентными. Причем это стало «визитной карточкой» всей системы госуправления, где задачи решаются или в «ручном режиме», или через длинную череду согласований с перекладыванием ответственности.

Попытка Кириенко сделать ставку на технократов-назначенцев не решила, а скорее усугубила проблему. После многолетнего руководства госкорпорацией (возглавлял «Росатом» 11 лет), он подошёл к созданию политического кадрового резерва с технически-прагматической точки зрения. Прыжки со скалы и стрельба из автоматов на тренингах могут сформировать руководителя дивизиона корпорации, а не политика, который хорошо знает свой регион, имеет опыт политической борьбы, понимает расстановку местных элит и умеет коммуницировать с избирателями. В результате кремлёвские ставленники вызывали массовое недовольство элит и жителей регионов, в которые были десантированы. Те, в свою очередь, выдвинули и поддержали альтернативных кандидатов, а Кремль, слишком уверенный в победе своих игроков, не счёл нужным договариваться с местными.

В итоге вопросы решались не так, как запланировано, а так, как получится. При этом власть, видя перед собой пример Украины, продолжает продавливать заведомо губительные для себя решения, боясь показаться слабой. Её последние действия напоминают попытки провести нейрохирургическую операцию на головном мозге с помощью молотка.
В качестве примера можно привести ситуацию, когда главе администрации Шебалинского района Республики Алтай (как он сам признаётся на опубликованной нами аудиозаписи) позвонили из аппарата губернатора с «указивой» снять нашу партию с муниципальных выборов накануне (!) заседания избирательной комиссии по регистрации списка. Не за неделю, когда мы принесли документы на регистрацию в избирком; не за три дня, когда мы сдавали подписи избирателей, а в самый последний момент. Пример отказа в заверении нашего списка в Забайкалье ещё показательнее, когда избирком Забайкальского края своим решением признал ошибочным и отменил решение краевого суда, а Верховный суд заявил, что голосование за выдвижение списка кандидатов на общем собрании по выдвижению не было тайным. Это при том, что в прошлом году то же голосование тот же Верховный суд тайным признал. Такой бардак и рассинхронизация при Суркове были немыслимы.

Подобные топорные действия льют воду на мельницу различных деструктивных сил. Власть сама выталкивает людей из избирательных участков на улицы, из правого поля в силовое, из электорального волеизъявления в уличное. Уже сейчас на малочисленных акциях градус напряжённости всё возрастает. Рано или поздно на улицы выйдут не тысячи-две, а сотни тысяч отчаявшихся людей – и это будет не оппозиционно настроенный средний класс, как в 2011-2012-м годах, а «ядерный электорат», недовольный кардинальным ухудшением качества жизни. А массовые демонстрации непременно приведут к взрыву насилия, и смогут ли власти с ним справится – большой вопрос.

Массовые отставки губернаторов, начало второго этапа конкурса «Лидеры России», дискуссия о «создании двухпартийной системы» и возможных вариантах конституционной реформы, а также другие попытки искусственного конструирования общественной жизни и институтов в условиях разворачивающегося политического кризиса и предстоящего транзита власти только обострят и без того сложную ситуацию. Складывается ощущение, что сама энтропия системы, вызванная завершением большого политического цикла (о чём я уже писал ранее), не позволяет власти принимать решения, способные хотя бы отсрочить грядущие потрясения.

 

Алексей Лапушкин линк https://www.facebook.com/100002100696029/posts/1991490064264331/