США продолжают надувать сланцевый пузырь

США впервые за 40 лет отправили свою нефть на экспорт. Танкер покинул техасский порт и направился в Европу. Нефтяное эмбарго перед Новым годом отменил Барак Обама. Он сказал, что на фоне резкого падения стоимости барреля, это поможет американской экономике.

 

В праздничную ночь из порта техасского Корпус-Сити курсом на Италию выпало отправиться танкеру Theo T. Подарком от Обамы, который за две недели до нового года отменил сорокалетнее эмбарго на экспорт американской нефти, сразу как только смог, воспользовался гигант Conoco Phillips.Партия сырья и конденсата предназначена для швейцарско-нидерландской компании Vitol.

 

Всего же в январе через терминалы в Техасе США собираются отгрузить 600 тысяч баррелей нефти. В плане мирового потребления – конечно, капля в море.

 

Впрочем, некоторого психотерапевтического эффекта добиться удалось. Цена на американскую нефть марки WTI впервые за долгое время сравнялась и даже на короткое время превзошла цену североморской Brent. Но заблуждаться не нужно. Нефтяные сланцы эти 37 долларов за бочку не спасут.

 

"Ни одна из компаний, которые добывают сланцевую нефть в США в состоянии делать какие-либо деньги при цене в 30, 40, 50, 60 или 70 долларов за баррель. Мы провели очень детальный анализ лучший участков добычи, таких как месторождение Бакен в Северной Дакоте или Игл Форд в Техасе. Это фантастические районы, но и они требуют цены в 80 долларов за баррель для безубыточной работы", — говорит консультант-геолог Артур Берман.

 

Берман давно понял, как работает весь механизм. По сути, сланцевые проекты — большое финансовое казино, которое, несмотря на спрос и предложение, привыкло быть в выигрыше.

 

"Мы наблюдаем очень странный феномен, — говорит Берман. — В мире очень низкие процентные ставки, практически нулевые. Люди, у которых есть деньги, в отчаяние помещают их туда, где они могут принести доход, в отличие от обычных депозитов. Многие из этих денег оказываются в США, потому что сланцевые компании платят дивиденды. Будь то облигации или акции. Их доходность составляет 6, 7,8 порой до 9 процентов за использование этого капитала. По сути мы имели дело с огромным притоком частного капитала в США и в Канаду в последние два года, который позволяет поддерживать все это на плаву".

 

Чтобы инвесторы не сомневались, в игорном заведении всегда должен был быть достаточный запас фишек. Разницу между фиксированной и реальной ценой барреля до поры до времени покрывали спекулянты, которые сделали ставку на рост. Лазейки в энергетическом законодательстве позволяли мухлевать и с запасами. Бумажная, а не реальная нефть лежала в основе статистики подстегивающей к новым вливаниям. Так было, например, с компанией Chesapeake Energy.

 

Они рассчитали, исходя из того что сланцевые запасы очень легко разрабатывать, объемы и прибыль от еще не освоенных месторождений на ближайшие 20 лет. Но комиссия США по ценным бумагам и биржам поставила жесткие временные рамки — пять лет, и обязательное условие — если месторождение не приносит доход, то его нельзя считать активом. Тут все и посыпалось.

Тут даже самые наивные почувствовали, что пирамида опасно закачалась. Деньги инвесторы кинулись забирать. Сланцевики в ответ пытались разместить свои долги в высодоходных облигациях под фантастически щедрые 15-17%. Но в середине декабря залихорадило и этот рынок. На Уолл-Стрит теперь готовятся к идеальному шторму.

 

"Ясно, что компании, добывающие сланцевую нефть сейчас не приносят прибыли. Первое, что они сделали — они остановили дальнейшую разведку. Около 42 сланцевых компаний в этом году в США заявили о банкротстве. Общий долг нефтегазовой индустрии сейчас порядка 205 миллиардов долларов", — говорит председатель правления инвестиционно-банковской компании Джон О'Шаеа.

 

Экономика шести американских штатов так или иначе завязана на проекты, связанные с нетрадиционной добычей. В Канаде колыбель сланцевой революции — провинция Альберта. Джесси Скилл из нее выпал. Ему выписали расчет.

 

"В этой экономической ситуации вполне закономерным кажется рост количества самоубийств в Альберте. Живущие здесь люди работают в нефтяной промышленности гораздо дольше меня, — говорит он. — Они набрали кредитов и купили дома, квадроциклы, снегоходы, машины, дома на колесах — все эти дорогие игрушки. Теперь же, когда нефтяная отрасль переживает серьезный кризис, они уже не могут выплачивать кредиты, потому что работы уже не так много, а у кого-то и совсем ее нет".

 

Все это в деталях напоминает первые симптомы кризиса 2008 года.

 

Американский рынок недвижимости рушился по похожему сценарию. Лопнувший ядовитыми деревативами ипотечный пузырь отравил тогда всю мировую финансовую систему. Надутый через два года пузырь сланцевый кислородной подушкой для экономики США, очевидно, так и не стал.