Интервью с депутатом Народного Совета ЛНР

 

Как вы оцениваете социально-экономическую ситуацию в ЛНР?

— Экономическую ситуацию в ЛНР я оцениваю как, можно сказать, кризисную, критическую. Ситуация, которая из-за военных действий доведена сейчас до практически нулевого роста. Но тем не менее, определенный экономический потенциал Луганщины сохранен.

Что именно, по-вашему мнению, мешает выходу из кризиса?

— Выходу из кризиса прежде всего мешает ведение боевых действий на территории ЛНР – это основной фактор, который сейчас полностью дестабилизировал ситуацию, довел ее до кризисного критического состояния.

А еще есть какие-нибудь помехи, кроме войны?

— Несомненно, когда идет слом экономической системы, который существовал здесь 23 года, и в принципе работал только лишь для того чтобы постепенно медленно уничтожать цветущий край. Это вторая причина дестабилизации.

В каком состоянии сейчас находятся угольные шахты? Сколько из них в данный момент работает, сколько нет, и почему?

— На сегодняшний день свой потенциал в полном объеме сохранили такие шахты как «Свердлов-Антрацит», «Ровеньки-Антрацит», «Донбасс-Антрацит», две Антрацитовый шахты: «Партизанская» и «Комсомольская». Но в остальных объединениях, такие как «Луганск-Уголь», работа парализована полностью. Такие шахты как «Лисичанс-Уголь», на сегодняшний день тоже стоят и находятся на оккупированной (украинской армией) территории. Работа «Первомайск-Угля» парализована военными действиями. Действующие шахты могу перечесть по названиям, но в полном объеме свою работу сохранил «Краснодон-Уголь». На сегодняшний день шахты, если они работают, то далеко не в полную мощность, не используют весь заложенный в них потенциал. Мы знаем такие два флагмана в «Свердлов-Антраците», как «Красны партизан» и шахта «Должанская-Капитальная», которые попали в зону обстрела. На сегодняшний день они работают только лишь по раскачке, по приведению в порядок горных выработок. Но в полной мере сейчас работает только «Краснодон-Уголь», более-менее от своих проектных мощностей.

Кому принадлежат шахты, государственным или частным структурам?

— Государственными структурами из перечисленных объединений являются только объединение ГП «Антраит», ГП «Донбас-Антрацит» и ГП «Луганск-Уголь». Это те шахты, которые находятся на территории Луганской Народной Республики и являются государственной собственностью. Но лучшие, самые «хлебные», где добываются самые ликвидные угли и довольно молодой шахтный фонд, находятся в частной собственности. И до сих пор нет никаких устанавливающих документов, а раз нет новых, то работают старые. ООО «Метинвест» — собственник «Краснодон-Угля» и компания «ДТЭК» — собственник таких мощных шахт, как «Свердлов-Антрацит» и «Ровеньки-Антрацит».

Кому именно они принадлежат?

— Это ахметовские компании, хоть «Метинвест», хоть «ДТЭК». То есть, компании принадлежащие господину Ренату Ахметову.

Кому и куда сбывается сырье из шахт?

— Мы имеем информацию о том, что получая зарплату, работники всех шахт платят налоги на АТО. Следовательно, кто получает налоги, тот пользуется и сбытом продукции. Хотя есть приказ о том, что шахты должны работать только лишь на Луганскую Народную Республику. В какой мере исполняется этот приказ я не знаю. Но раз шахты добывают уголь, на складах его не так уж и много, значит, он куда-то уходит.

То есть, можно предположить, что он уходит на Украину в сторону Киева?

— Предположить можно, но знаем, что соответствующий приказ есть. И скажем так, открыто по железной дороге он не моет пройти, но тем не менее, государственные шахты подчиняются киевскому «Минтопэнерго», директоров и генералов которого назначают пока киевские руководители. Говорить дальше, есть ли смысл?

Вы говорите «согласно приказу» — какому приказу?

— Есть приказ главы ЛНР о том, что вся продукция, производимая в Луганской области, вот так запросто не должна никуда уходить без разрешения главы республики.

Есть мнение, что некоторые шахты были разворованы. Так ли это? Существуют ли схемы подобного «слива»?

— Разворовывание шахт идет все 23 года, и именно государственных предприятий. Существовали целые схемы. Не зря здесь за 23 года зародилась угольна мафия, которая работала на обогащение определенных лиц. Именно здесь были теневые преступные схемы разработки стратегических запасов угольных, разработки пластово-выходящих подносов (что это не знаю). Этого даже наши деды не делали. А в «нулевые» годы это началась разработка пластово-выходящих подносов и до самого начала этой войны приняла просто катастрофические размеры. Представьте, на 2013 год Луганской области требовалось порядка 3,8 млрд гривен для того чтобы сделать рекультивацию после этих «копанок», как мы их называли. Это колоссальные цифры. Из Луганской области вот эта киевская хунта сделал по существу мусорник, даже не прибрав за собой.

Можно и сейчас запустить шахты? И что препятствует этому процессу?

— Несомненно можно, и даже нужно запустить. Поскольку уголь для нашей местности является самым существенным и большим богатством. Это для нас действительно «черное золото». И запустить шахты можно только лишь при одном понимании, что все шахтное производство должно быть национализировано, все недра должны принадлежать народу Луганщины. И только лишь с государственным подходом возможно восстановление угольной промышленности. Других путей нет.

А где сейчас можно взять средства на восстановление шахт? Они кем-нибудь предусмотрены?

— На сегодняшний день, когда стоит вопрос выживания республики, которая по существу состоялась, но когда половина территории еще находится под вражеской хунтой, когда сегодня подтягиваются новые резервы к фронтам, когда стоит вопрос о военном выживании, я думаю, что говорить о глобальной программе по возрождению шахт еще рано. Давайте выживем сначала. Давайте сделаем так чтобы все решения можно было принимать здесь в Луганске во имя и во благо луганского народа. Несомненно, тот кто хочет, тот найдет деньги. Где и как будем уже по мирному времени смотреть, когда мы восстановим свои границы, выгоним отсюда всех супостатов, вот тогда думаю, деньги найдутся. Источников для них масса. У нас ведь целый комплекс, который базировался на угле. Не зря же наши деды вот здесь в Алчевске строили свои металлургические комбинаты – они строили конкретно под эти коксующие месторождения углей, чтобы рядом были кокс и железная руда, Курская магнитная аномалия, хоть Криворожский бассейн. Здесь залежи железных руд. Именно под них и строились наши заводы. И вот, когда экономика заработает в полном объеме, когда будут распределяться прибыли и сверхприбыли не в пользу Васи или Пети, а в пользу трудового народа Луганщины, тогда средства на подъем, возрождение и развитие угольно промышленности Донбасса, несомненно, найдутся. Если не будут как 23 года вывозить на запад, где поднимали их экономику, делали для них прибыли и сверхприбыли, в то время как здесь все киевской хунтой, можно сказать, сводилось до минимума, чтобы опять сделать Степь Донецкую чистую, голую, пустую без никакой промышленности.

Лично вы выступаете за ЛНР и ДНР, как отдельные субъекты, или считаете, что ужа единая Новороссия? Поясните пожалуйста свой ответ.

— Я явлюсь депутатом Луганской Народной Республики, поэтому душа болит за свой родной край, за свою Луганскую Народную Республику, но поскольку смотрю немного вперед, и являюсь депутатом с самого начала, как избрался депутатский корпус, мы перешли из старого совета в новый чтобы передать опыт депутатам, которые только стали на свои места. Все-таки смотрю немого в будущее, и то что принимается ЛНР. Я считаю, что будущее все-таки за Новороссией, за той моделью, которую мы приняли, пусть даже споря, пусть убеждая друг друга, мы все-таки приняли решение о том, что Новороссии быть именно в таком виде и прилагаем усилия чтобы Луганская и Донецкая республики становились на ноги, чем быстрее они встанут, тем быстрее и мощнее будет наше новообразование Новороссия. Комплексы Донецкой и Луганской областей настолько сплелись, что как-то автономно друг от друга существовать уже просто не можем. Мы это единый комплекс, поэтому такое устройство, за которое мы проголосовали. Именно таким я вижу ближайшее будущее и развитие государственного вектора именно в этом направлении.

---

Далее следует часть интервью, которая не была снята на видео.
Запись шла на диктофон.

---

Сколько осталось государственных шахт?

— На момент ухода Советского Союза в Луганской области было 97 шахт, которые принадлежали государству. Все 90-е годы их е трогали, так как по законам Украины принадлежали народу. На самом же деле до 98-го года шахты не трогали. Потом стало проявляться некоторое наплевательское отношение к ним и шахты потихоньку стали загоняться в угол, особенно с приходом Кучмы. Тогда пошли первые проекты реструктуризации и первые удары пришлись по одному из мощнейших объединений «Стаханов-Уголь», где было 17 шахт. Там начались первые неграмотные закрытия: шахты в начале закрывались, а потом только готовился проект на их закрытие. Называю: знаменита шахта, где Стаханов, ставил свой рекорд, шахта «22-го партсъезда», умирала шахта «Центральна Ирмино» — эта шахта только вышла из генеральной реконструкции, и ей бы только разрабатывать те месторождения, которые были приготовлены для вскрытия. Вместо того чтобы продумать как этой шахте жить. Тем не менее, эта шахта закрылась одной из первых в Луганской области, причем варварски. Ее одной из первых сначала закрыли потом людей разогнали, а потом только начали думать о проекте ее закрытия. Я, как горный инженер официально заявляю: «Это преступление в отношении, во-первых, территории и тех людей, которые работали на этой шахте, во-вторых, это преступление перед всеми жителями Луганской области». Потому что это первая фишка, которая прошла абсолютно без наказаний, все посмотрели, что к угольной промышленности и ко всем недрам можно относится вот так. Куда делось оборудование с этой шахты, куда оно ушло, а ведь там было порядка 50 км горных выработок, брошенных, не демонтированных. А один метр – это одна тонна. Даже бросить просто так эту шахту – это само по себе преступление. И бросили ведь не подумав, не внеся никакие предохранительные меры для других шахт. Ведь вода с этой шахты куда-то пойдет и значит эту воду нужно в соседней шахте ловить, потому что угледобыча в этом регионе ведется уже больше ста лет и недрами шахты подходят друг к другу, и водичка себе дорогу находит. Если она откачивалась из одних выработок, то она обязательно найдет себе дорогу в соседние выработки. Это знали геологи и маркшейдеры: не предусматривая эти воды, мы губим все окружающие шахты. Так и вышло. Только стрельнуло в соседнем городке Брянка – в шахте «Криворожская», которая была сбита с шахтой «Брянковской» имела колоссальные запасы 72 млн тонн не отработанных, а вскрытых и подготовленных запасов по Гончаровскому месторождению, который именно планировалось взять именно блоком этих двух шахт, то есть «Брянковской», «Криворожской». Ее не ликвидировали, а просто приостановили работы. Там были подъемы, стояли вентиляторы, но водоотлив, как специально по какому-то диверсионному замыслу: водоотлив на «Брянковской» не предусмотрели под «Криворожскую» воду, а выработки по горизонту 567 уже были сбиты, то есть, шахты друг с другом уже имели соединения. Это и явилось бомбой для «Стахаов-Угля». Эту «бомбу» заложили на «Центральной-Ирвино», а рядом «Чесноково», «Максимока», «Ильича» и с этой стороны – «Брянка», которая выстрелила утоплением шахты «Брянковская». Перестали откачивать воду на «Криворожской», вода самотеком пошла на «Брянковскую», где не справились насосы, рассчитанные на мощность только «Брянковского» водопритока, так ее и затопили – порядка 300 вагонов с коксующим ушлем остались там стоять а колесах.

В каком году это было?

— В декабре 1995-м. и что мы видим: эти две шахты утопии. Рядом шахта «Ильича», которая начала принимать воду с обеих шахт. Переток пошел на «Поля Ильича» в 1996-м году тонет базовая шахта «Стаханов-Угля» в центре Стаханова – мощная шахта, в свое время дававшая по 5-6 тысяч тонн угля в сутки, находящаяся в центре города, она еще называлась «Донбасс в миниатюре». Она добывала ценнейших коксующий уголь под тот же коксо-химический завод, который первым был построен возле это шахты. Это был первый завод в Российской империи. Именно здесь зарождалась коксо-химия Донбасса. Когда умерли коксующие месторождения, а именно, «Криворожская», «Брянковская», «Центральная Ирмино», Максимовка, Чесноково – все они работали на месторождениях коксующих углей, когда с угрозой затопления были просто закрыты шахты «Чеснокова» и «Максимовская». Поэтому это колоссальное преступление против региона, в котором работало около трех тысяч человек-шахтеров во всем комплексе. Ведь это же не только шахты, но и обслуживающие их заводы, это коксохимия, которая «висела» на угле, это и транспортные предприятия. И никто за это до сих пор не ответил. Такое ощущение, что в Киеве сидел человек, который хотел навредить и Украине, и Донбассу, и всему трудовому народу.

Было 97 шахт, сколько из них осталось?

— На сегодняшний день осталось порядка 30 работающих шахт: пять в Свердловске, пять в Ровеньках, пять в Красном Луче, пять в Краснодоне, шесть в Первомайске, четыре в Лисичанске и восемь шахт в Луганск-угле. «Аннинская» и «Краснопольская» шахты, особенно последняя обладает колоссальным потенциалом. Эти две шахты находились в стадии генеральной реконструкции еще в конце 80-х в них были вложены колоссальные деньжищи. Потом началось строительство на «Краснопольевсой», можно сказать нового блока – 66 млн балансовых тонн и 38 млн тонн забаллансовых – это все месторождения. Суммируйте и получите общие запасы месторождений по «Краснопольевской» — больше ста млн тонн коксующих углей. А это все совсем рядом с Алчевском, именно под это месторождение на многие сотни лет строился завод «Алчевсккоксохим».

И те, что остались – они государственные или частные?

— Государственные: пять Краснолучских, четыре Лисичанских, которые сейчас на «укропской» территории и шесть Первомайских. Остальные – лучшие шахты, которые добывают уникальный на планете уголь «антрацит», находятся в Свердловске и Ровеньках. Именно там наиболее высокая степень метаморфизации, залежи древних карбонов. Там добывается самый высокий по теплоотдаче уголь. Но самое главное – там добывается самый лучший серый уголь, а сера для угля – это очень важный показатель. Вот чем мы можем рассчитаться со всеми нашими кредиторами.